Из горла Джесса вырвался хриплый звук. Он не был разочарован.

Кэйди ощутила, как тело вновь начинает ей повиноваться, становится женственным, обретает чувственность. Она всем телом прижалась к Джессу, потерлась об него. Вот бесстыжая!

— Раздевайся, — прошептала она ему на ухо. И забралась в постель, оставив его стоять посреди комнаты.

Он не стал терять время. Может, ему и пришлось немного повозиться с ее пуговицами, но со своими он справился в одно мгновение. Одним плавным движением наклонился и стащил брюки вместе с белыми фланелевыми подштанниками, отбросив их на другой конец комнаты. Какой дерзкий, какой волнующий жест! И ей понравилось то, что она увидела. «Вот это да, — подумала Кэйди в приступе какого-то сладострастного безумия, — это я понимаю. А ну-ка поди сюда». Умирая от волнения, она похлопала по постели рядом с собой.

Укрываться не хотелось, ночь была слишком жаркой. К тому же ей хотелось смотреть на него. Оказалось, это желание взаимно.

— О, Кэйди, какая ты красивая! Ты только взгляни на себя, — повторял он без конца, пытаясь обхватить руками ее всю сразу.

Им обоим недоставало ощущения близости: сколько они ни обнимались, сколько ни прижимались друг к другу, все казалось мало.

— Давай быстрее, — торопила Кэйди, с нажимом проводя ладонями по его спине и пытаясь поцеловать в губы, хотя это не представлялось возможным: он прижимался лицом к её плечу.

Джесс поднял голову.

— А куда ты так спешишь?

— Просто я подумала, что мы могли бы покончить с этим поскорее и все начать сначала.

Он обхватил ее руками и ногами, трясясь от смеха. Кэйди тоже засмеялась, хотя она вовсе не шутила. Держа ее прижатой к постели, Джесс слегка приподнялся и посмотрел на нее. Постепенно лихорадочная поспешность уступила место другому чувству. Он отпустил ее и, осторожно взяв двумя пальцами за подбородок, повернул лицом к себе. Его глаза… Кэйди утонула, глядя в них.

— Джесс, Джесс, — вздохнула она. — Ах, Джесс…

Они поцеловались. Ее этот поцелуй буквально сразил, настолько он был глубок и нежен. Может, это нечто большее? Может, любовь? Ее перепуганное сердце забилось еще сильнее от этой мысли.

Джесс ее ласкал. Ничего подобного ей раньше испытывать не приходилось. О, ее опыт был совсем невелик, но кое-что она все-таки знала, однако то, что происходило сейчас, сравнивать было просто не с чем. Его руки так необыкновенно чутки, он так внимательно прислушивается к ее ощущениям! Да, он прикован. Прикован к ней.

На нее вновь накатила волна нетерпения. Господи! — до чего же трудно ждать!

Странно: ведь обычно именно женщинам не нравится спешка. Кэйди знала это по собственному опыту, а еще больше — по рассказам Глендолин, которая делилась с ней такими подробностями, что Кэйди не знала, стоит ли ей верить. Оказалось, что мужчины и женщины (по крайней мере, мужчины и Глен) могут проделывать в постели совершенно невероятные вещи.

Кэйди вспомнила, что и сам Джесс в предыдущий раз проявил покоробившую ее поспешность. В тот единственный раз у нее на крылечке. Может, с тех пор он усвоил урок? Ну и зря. О, черт!

— О, черт!

Она сказала это вслух! Да что с ней такое происходит? Почему ей не удается держать рот закрытым? Но Джесс щекотал языком ее пупок, и этого она вынести не могла. И еще руки… Он крепко держал руками ее бедра и соскальзывал все ниже. Боже! Он зарылся носом и ртом в треугольник там внизу.

— О, Джесс, Джесс, что ты делаешь? — Содрогаясь от ужаса, Кэйди тем не менее ощутила желание развести ноги и даже попыталась это сделать, но он держал их крепко сжатыми. И даже в этом она нашла глубокое томительное наслаждение.

— Ну погоди, я тебе еще покажу, — бросила она пустую бессильную угрозу, проводя пальцами по его густым, прямым и длинным волосам на затылке. — Ты еще пожалеешь! Ты у меня…

Внезапно Джесс резким движением раздвинул ее ноги и навис над ней, опираясь на локти, И опустился на нее. Потом он просунул руки ей под плечи и улыбнулся, глядя в глаза — такой счастливый, довольный собой. «Для тебя все так просто, — подумала Кэйди. — Хотелось бы мне походить на мужчину».

Она обвила ногами его ноги. Они поцеловались, и Джесс вошел в нее плавным, скользящим, как шелк, движением. Протяжный, громкий, из глубины души идущий стон замер внутри ее.

— Я больше не мог ждать. Прости, Кэйди.

— Я тебя прощаю.

Они начали двигаться вместе. Вначале выходило не очень складно: оба слишком пытались угодить друг другу. Но вскоре они догадались, что их обоих увлекает одно и то же, во всяком случае, сейчас, в эту минуту. Длинные, медленные, глубоко проникающие скольжения, крепкие объятия без поцелуев. Сосредоточенность.

И еще ему нравилось говорить: для Кэйди это стало откровением. Джесс пояснял то, что они делали прямо во время того, как они это делали. Он все называл своими именами. Ей даже в голову не приходило, что такое возможно. Но ей понравилось. Опомнившись от первоначального шока, Кэйди пришла в настоящий восторг. Джесс начал спрашивать, чего бы она хотела.

— Так? Вот так?

Вскоре она как будто разучилась говорить.

«Н-н-н…» или «А-а-а…» —вот и все, что ей удавалось из себя выдавить.

Кэйди плавилась, вот-вот… сейчас… Боже, они только начали, и она уже… Вот и хорошо, вот и прекрасно, потому что иногда у нее не получалось, иногда она… Щелк! Мозг отключился. Горячий, сильный, гладкий, ну давай, возьми меня, прямо сейчас, ну же, Джесс, давай скорее, скорее, Джесс…

Есть! Взрыв, полет… Вверх и поверх… Вот так. Да, бесподобно. Все сошлось в точности. Конец.

Джесс сказал:

— Попалась!

И она ответила «да», думая, что все кончено. Как бы не так! Он начал сначала. Даже позы не переменил, просто снова начал двигаться

— А?

— Кэйди. — Вот и все, что он мог сказать. Глаза у него были закрыты, он блаженно улыбался и несколько раз повторил ее имя. Кэйди решила, что это добрый знак.

9.

Кэйди сидела на самом краю светового круга, отбрасываемого лампой, и расчесывала волосы перед зеркалом на туалетном столике. С правой стороны, погруженной в тень, ее голова казалась черной и таинственной, как полночь, зато с левой полыхала огнем. Искры вспыхивали и гасли, словно играли в прятки с отделанной серебром щеткой, которой она медленно, лениво проводила по длинным темным прядям от макушки до самых концов. Джесс почувствовал, как у него невольно открывается рот и опускаются веки. Она его гипнотизировала.

— Ты что, спать хочешь? — спросила она, поймав его взгляд в зеркале.

— Нет.

— Хорошо.

Положив щётку на столик, Кэйди встала. Что-то красное было переброшено через раму зеркала, не то шарф, не то косынка. Подхватив на ходу этот красный лоскут, она подошла к кровати. Джесс уже видел ее раньше в ее «восточном» халате: в тот день, когда Клайд и Уоррен ворвались к ней. Но в тот раз халат не произвел на него должного впечатления. В тот раз под ним на ней было кое-что надето, и Джесс не смог разглядеть все линии, не говоря уж о мягком упругом колыхании грудей при ходьбе. Он заморгал: похоже, она опять его загипнотизировала.

Кэйди присела на край постели, и Джесс потянулся за шелковым кушаком халата. Ему хотелось просто поиграть, больше ничего. Она внимательно посмотрела на него. Он улыбнулся и скорчил ей рожицу. Интересно, что она задумала?

— Наклонись вперед, — приказала она. Он повиновался. Кэйди обвила его шею шарфом, который держала в руках (оказалось, что это все-таки шарф) и принялась завязывать бант. Закончив, она откинулась назад.

— Ха, я так и думала.

Она поднялась и, вернувшись к туалетному столику, начала рыться в ящиках.

— Что ты делаешь?

Кэйди опять подошла к нему, неся в руках еще несколько разноцветных шарфов.

— Можно?

Заставив его поднять правую руку, она повязала зеленый с голубым вокруг бицепса. Джесс рассмеялся.

— Цвета, — пояснила она с сияющей улыбкой. — Я хотела посмотреть, как ты будешь выглядеть не в черном.